Флотские будни. Очки Семеныча.
У старого боцмана Семеныча были очки. С виду обычные очки, напоминающие некий симбиоз защитных очков сталевара и очков первых воздухоплавателей. Но зато они были сделаны лично Семенычем. Он выстрадал их долгими вечерами, находясь в далекой Средиземке. К слову сказать, очки были одновременно защитными и врачебно-диоптрическими. В них можно было, не боясь получить увечье, разливать чугун и одновременно рассматривать картинки в стимулирующих мужское воображение журналах, входить в пораженную ипритом зону и просто спать в тихий час.
Так вот, был у Семеныча на пароходе дружок закадычный, тогда еще третий механик, Денисыч. И пакостили они друг дружке по любому поводу. Хотя, на их взгляд, это были вовсе не пакости, а всего лишь соленый морской юмор. К примеру, боцман натягивал тонкий шкерт над самой палубой, поперек дверного проема двери Денисыча и тут же приглашал механика к себе на
чаек…
Подслеповатый Денисыч шел, задевал шкерт домашними шлепанцами, падал, бился головой о переборку, теряя вставную челюсть и контактные линзы. По мнению Семеныча, это было весело.
Денисыч затаил обиду. Месть его была чудовищной. Тихой сапой, под самое утро, Денисыч прокрался в каюту к спящему сном младенца боцману, взял со столика его гиперзащитные очки, аккуратнейшим образом оклеил все линзы в
них калькой светло-молочного цвета, затем положил очки обратно на столик, поджег целлулоидную расческу Семеныча, цинично погасил ее о портянки боцмана и стал со злорадством наблюдать, как небольшие клубы зловонного дыма наполняют пространство каюты. Немного повременив, для усиления эффекта Денисыч закурил папиросы “Беломорканал” и, наконец,
решив, что уже пора, он громко крикнул в ухо боцмана “Пожар”… и ловко отскочил в сторону. Семеныч мигом стартанул в подволок и, еще в полете схватив со столица тонированные калькой очки, нацепил их себе на глаза. А в глазах был сплошной туман. Однако за сорок лет работы на торговом флоте все движения по аварийной тревоге у старика были отработаны до
автоматизма… То есть, экипировавшись в очки, Семеныч потянул носом воздух и, убедившись в задымленности помещения, лихо впрыгнул в сапоги, натянул спасжилет и каску, выскочил в коридор и, ощупывая переборки руками, метнулся к шкафчикам с изолирующими аппаратами КИП-8, безошибочно выбрал свой и, включившись в него, поскакал в столовую
команды с криком “Аварийная партия — на выход!”. Денисыч следовал за ним, стараясь не умереть со смеху.
И вот картина… Завтракающий экипаж и Семеныч. Но всей красе: очки под калькой, сверху маски КИПа, под КИПом спасжилет, ниже спасжилета фиолетовые семейные трусы и — финальный штрих – сапоги с торчащими из них портянками в цветочек. Десять чайных ложечек одновременно упали в десять чайных кружек… Наступила звенящая тишина. Обстановку разрядил 3-й штурман, который тихо и меланхолично предложил Семенычу дабы окончательно войти в образ, одеть буденовку, повесить пластмассовый автомат на шею, оседлать деревянного коника… И скакать, скакать, скакать…
